Ольга Николаевна Чюмина «ОТЪЕЗД САМАРЯНИНА»
Ольга Николаевна Чюмина (1864-1909)
- Он был один, и сумрак вечной ночи
Глядел ему в страдальческие очи,
И он привстать не в силах был с земли,
А путники спокойно мимо шли
Дорогою, где он лежал, изранен.
Прошли спеша священник и левит,
И сердца им не тронул жалкий вид
Молившего… И шел самарянин
Дорогой той, и, слыша слабый стон,
Немедленно остановился он.
Душою всей о страждущем жалея,
Он в раны влил целебного елея,
Холодный пот отер ему с чела,
Как близкому, как дорогому брату, –
И, посадив на своего осла,
Отвез его в гостиницу, и плату
Хозяину он отдал за него,
Сказав ему: «Когда издержишь вдвое –
Верну тебе; в довольстве и покое
Блюди его, как друга моего». - И, притчу рассказав, спросил Учитель: «Кто же
Был ближний страннику сему?»
Законник отвечал: «Тот, кто помог ему!»
«Итак, – сказал Равви, – иди и делай то же».
Описание
Ольга Николаевна Чюмина (1865 – 1909) родилась в семье потомственных военных в Новгороде. Детство будущей поэтессы прошло в живописной Финляндии, где был расквартирован полк отца. Знаменательна одна деталь из ранних лет литератора. Наряду с поэзией, Ольга Николаевна увлекалась музыкой, да так сильно, что хотела поступать в консерваторию. К сочинительству же своему не относилась серьезно. Но волею судеб в 1882 году одно из её стихотворений без ведома на то автора попало в газету. По всей вероятности, оно принесло поэтессе успех в читательском кругу, потому что после этого опыта она начинает активно печататься в журналах «Вестник Европы», «Русская мысль», «Северный вестник», «Русское богатство» и др.
Первая книга стихов Чюминой прошла незамеченной, но вторая была переиздана и награждена Пушкинской премией Академии наук. При жизни Ольга Николаевна была известна как даровитый переводчик и авторитетный театральный критик, заслуживший симпатии А. П. Чехова и К. С. Станиславского. Однако считается, что популярность ей принесли фельетоны, которые в период с 1905 по 1907 годы она публиковала в сатирических журналах под псевдонимом «Оптимист». Подобный псевдоним поэтессы во многом был и отражением ее христианского восприятия жизни. В своих духовных стихах «вопреки фарисейской лжи и невежественной злобе она призывает не падать духом, уповая на Бога и Его обеты». Пожалуй, трудно назвать имя другого поэта ХIХ века, у которого было бы столько религиозных стихотворений. Мучительная болезнь оборвала жизнь поэтессы в 1909 году.
Тему добра и милости Чюмина поднимает и в другом своем стихотворении «Отъездъ самарянина». Как натура тонко чувствующая, прозорливо проникающая в глубины и тайники сердец человеческих, она гениально описывает состояние своих лирических героев: израненного путника и самарянина, в этом поэтессе помогает пейзаж и речевая характеристика персонажа. Так, по мысли автора стихотворения, одинокого страдальца окружал «сумрак вечной ночи». В евангельском повествовании (Лк. 10:25-37) не сказано, просил ли израненный помощи у проходящих или был безгласен, но в поэтической вариации Чюминой он умоляет, молит проходящих ему помочь:
Прошли спеша священник и левит,
И сердца им не тронул жалкий вид
Молившего…
Характерна идейность, дидактизм стихотворения, которые проступают в лаконичных строках. Если священник и левит слышат мольбы, но остаются безучастны, самарянин, вняв «слабому стону», тотчас спешит помочь:
И шел самарянин
Дорогой той, и, слыша слабый стон,
Немедленно остановился он.
В тексте Евангелия, чуждого прикрас, о чувствах самарянина сказано лишь: «и, увидев его, сжалился» (Лк.10:33). Однако чуткий читатель может понять, что это была за жалость: она проникла до глубин сердца иноплеменника, ввиду чего он и совершил все последующие поступки: взвалил израненного на свой скот, отвёз в гостиницу, дал плату гостиннику за покой незнакомого ему человека. Чюмина словно приоткрывает завесу внутреннего мира людей, описанных Спасителем. Так, ее самарянин совершает все выше названные поступки «душою всей о страждущем жалея».
Особое внимание следует уделить мотиву ближнего в произведении. Поэтесса неоднократно подчеркивает, что для самарянина, несмотря на его презренную религию и национальность, израненный не был чужим:
Он в раны влил целебного елея,
Холодный пот отер ему с чела,
Как близкому, как дорогому БРАТУ, –
И, посадив на своего осла
И далее:
Отвез его в гостиницу, и плату
Хозяину он отдал за него,
Сказав ему: «Когда издержишь вдвое –
Верну тебе; в довольстве и покое
Блюди его, как ДРУГА моего».
Заканчивается стихотворение призывом Спасителя, с который он обратился к фарисею (Лк.10:37):
И, притчу рассказав, спросил Учитель: «Кто же
Был ближний страннику сему?»
Законник отвечал: «Тот, кто помог ему!»
«Итак, – сказал Равви, – иди и делай то же»
И, думается, для концовки нельзя было бы выбрать более подходящих слов, потому как посредством такой концовки призыв Христов венчает собственное воззвание поэтессы, с которым она обратилась к нам со страниц этого своего стихотворения и многих других духовных стихов. Этот призыв есть «Твори добро и уповай на Бога!».
