Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними… (Мф.7:12)
🔸ВИДЕО притчи о любви к ближнему
Слышал я о некоем брате, что когда он приходил к кому-либо из братий и видел келью его невыметенной и неприбранной, то говорил в себе: «Блажен сей брат, что отложил заботу обо всём, или даже обо всём земном, и так весь свой ум устремил горе, что не находит времени и келью свою привести в порядок».
Также если приходил к другому и видел келью его убранною, выметенною и чистою, то опять говорил себе: «Как чиста душа сего брата, так и келья его чиста, и состояние кельи согласно с состоянием души его».
И никогда он не говорил ни о ком: «Сей брат нерадив», или «сей тщеславен», но, по своему доброму устроению, получал пользу от каждого.
Благий Бог да подаст нам благое устроение, чтобы и мы могли получать пользу от каждого и никогда не замечать пороков ближнего.
(Авва Дорофей, Поучение шестнадцатое)
– Геронда*, что такое справедливость Божественная?
– Справедливость Божественная – это когда ты делаешь то, что доставляет покой твоему ближнему. К примеру, если тебе нужно разделить что-то между собой и ближним, то дай ему не половину того, что имеешь, а столько, сколько он хочет. Спроси его: «Сколько ты хочешь взять себе? Две с половиной, три части? На, возьми их». Отдавай другому хорошее, а себе оставляй гнилое. Отдавай другому большую часть, а себе оставляй меньшую. Вот представь, что сестра приносит нам сейчас десять слив. Съев от чревоугодия восемь слив и оставив тебе две, я поступлю с тобой несправедливо. Сказав: «Поскольку нас двое, то я съем пять, а пять останутся тебе», я поступлю по человеческой справедливости. А если, увидев, что сливы пришлись тебе по вкусу, я съем только одну и скажу тебе: «Окажи любовь, доешь остальные, а то мне они не очень нравятся, да так тому же у меня от них болит живот», это будет справедливостью Божественной.
(Старец Паисий Святогорец. Слова. Том III. О справедливости Божественной и человеческой)
* * *
*Геронда – по-гречески «старец», или отец духовный.
Один человек пришел к старцу и сказал:
— Я хотел бы полюбить Бога — научи меня!
Учитель ответил:
— Скажи мне сначала, любил ли ты кого-нибудь раньше?
Человек сказал:
— Я не интересуюсь мирскими делами — любовью и всем прочим. Я хочу прийти к Богу.
Старец снова сказал:
— Вспомни еще раз: любил ли ты хоть одну женщину, хоть одного ребенка — хоть кого-нибудь?
Человек ответил:
— Я ведь уже сказал тебе: я человек религиозный, а не обычный мирянин. Меня интересует только путь к Богу.
— Пока это невозможно: сначала ты должен кого-нибудь полюбить, — сказал старец. — Это будет твоя первая ступенька. Ты спрашиваешь про вершину, а сам не ступил на первую ступеньку. Иди и хоть кого-нибудь полюби.
Предложу вам сравнение, преданное от отцов. Представьте себе круг, начертанный на земле, средина которого называется центром, а прямые линии, идущие от центра к окружности, называются радиусами. Теперь вникните, что я буду говорить: предположите, что круг сей есть мир, а самый центр круга – Бог; радиусы же, т.е. прямые линии, идущие от окружности к центру, суть пути жизни человеческой. Итак, на сколько святые входят внутрь круга, желая приблизиться к Богу, на столько, по мере вхождения, они становятся ближе и к Богу, и друг к другу; и сколько приближаются к Богу, столько приближаются и друг к другу; и сколько приближаются друг к другу, столько приближаются и к Богу. Так разумейте и об удалении. Когда удаляются от Бога и возвращаются ко внешнему, то очевидно, что в той мере, как они исходят от средоточия и удаляются от Бога, в той же мере удаляются и друг от друга; и сколько удаляются друг от друга, столько удаляются и от Бога. Таково естество любви: на сколько мы находимся вне и не любим Бога, на столько каждый удален и от ближнего. Если же возлюбим Бога, то сколько приближаемся к Богу любовью к Нему, столько соединяемся любовью и с ближним; и сколько соединяемся с ближним, столько соединяемся с Богом.
(Авва Дорофей. Душеполезные поучения)
В Санкт-Петербурге мне рассказывали такой случай. Один джентльмен в каком-то собрании юных радетелей о всеобщем благе – это было в самый разгар прогрессистского бреда – держал сильную речь о любви к человечеству и народу. Все восхищались. Но ворочается он домой; человек, служивший у него, как-то не скоро отворил дверь – это ему уже не показалось; потом свечу не скоро подал, потом с трубкой что-то сделалось, да холодновато было в комнате… Не выдержал наконец наш филантроп и разбранил своего слугу. Тот – какое-то возражение, а этот его в грудь. И вот наш парень: там распарился от любви к человечеству – а тут и с одним человеком не мог поступить как следует. И в тот у нас первый разгар прогрессистского бреда красавицы, бросаясь в переплетные заведения, нередко матерей своих оставляли без куска хлеба, а все же мечтали, что они каким-то образом идут вперед и благо человечества устроют. Вся беда от слишком широких кругозоров. А лучше, смиренно потупя очи, глядеть под ноги и разбирать, какой где сделать следует шаг. Это самый верный путь.
(Святитель Феофан Затворник. Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться. Гл. 17)
Два старца жили вместе, и никогда не было у них распри. Сказал один другому:
– Сделаем и мы распрю, как другие люди.
Тот отвечал:
– Не знаю, какая бывает распря.
– Смотри, вот я кладу кирпич посередине и говорю: «Он мой!» – а ты мне отвечай: «Нет, он мой!» Это и будет началом.
Так они и сделали. Первый говорит:
– Это мой кирпич!
Другой сказал:
– Нет, это мой!
А первый ответил:
– Да-да, он твой, возьми и ступай.
И разошлись они, так и не сумев вступить в распрю между собою.
(Древний Патерик)
В сказаниях отеческих повествуется, что некто, будучи обижен другим, пришел к Старцу и сказал:
– Меня обидел один человек, и я хочу отмстить за себя.
Старец отвечал ему:
– Нет, сын мой, предоставим отмщение Богу!
Но когда не мог уговорить обиженного, то сказал ему:
– Станем на молитву.
Во время молитвы старец начал говорить вслух:
– Боже! Мы не имеем более нужды в Твоем попечении о нас; ибо сами хотим мстить за себя.
Услышав это, брат пришел в умиление и сказал:
– Прости меня, авва, я не буду более мстить за себя.
(Преподобных отцев Варсануфия Великого и Иоанна руководство к духовной жизни. Ответ 64)
Представьте себе, один человек у меня даже попросил в благословение глаз.
– Серьёзно, геронда?
– Да, серьёзно! Глаз в благословение! Молодой человек лет тридцати потерял зрение и готовился к операции. Его привезли ко мне в келью. Мне так было его жаль, что я ему сказал: «Пожалуйста, не переживай, если вдруг операция будет неудачная, я тебе отдам свой глаз. Мне для жизни хватит одного». Скоро он опять приехал, радостный, потому что операция прошла успешно: хорошо видели оба глаза. Приехал и говорит мне: «Я приехал, чтобы получить с тебя глаз!»
– «Да, но ведь ты же видишь!» – говорю я.
«Нет, я хочу его как благословение», – отвечает.
Тут я его снова пожалел, на этот раз пожалел, потому что не увидел даже следа великодушия и благородства! Это другая боль…
(Старец Паисий Святогорец. Слова. Том V. Человек либо приобретёт благородство, либо завязнет в убожестве)
К одному епископу пришел человек с жалобой на то, что его окружают только жестокосердные и недобрые люди, и поэтому он чувствует себя в этом мире очень одиноким.
Епископ выслушал его и сказал:
– На самом деле вокруг тебя много хороших людей. Просто люди подобны рудникам, в которые приходится проникать глубоко, чтобы найти скрытые в них сокровища. Только этого не сделать ни лопатой, ни заступом. Единственное орудие, которое тебе поможет, называется «любовь».
Жил-был один восточный повелитель, мудрость которого подобно солнцу освещала страну животворными лучами. Никто не мог превзойти его в уме и сравняться с ним в богатстве.
Однажды визирь пришел к нему с несчастным лицом:
— О, великий царь, ты самый мудрый, самый великий и могущественный в нашей стране. В твоих руках и жизнь, и смерть. Однако, что я услышал, когда ездил по городам и селам? Все возносят тебе хвалу, но есть среди них и те, кто плохо о тебе отзывались. Они насмехались над тобой и бранили твои мудрые решения. Как может быть, о величайший из великих, такое неповиновение в твоем царстве!
Царь снисходительно улыбнулся и ответил:
— Как и любой в моем царстве, ты знаешь о моих заслугах перед подданными моими. Семь провинций подчинены мне. Семь провинций под моим господством стали богатыми и преуспевающими. В семи провинциях любят меня за справедливость. Конечно, ты прав, я могу многое. Я могу велеть закрыть громадные ворота своих городов, но одного я не могу — закрыть рот своим подданным. Не то важно, что некоторые говорят плохого обо мне, а то, что я, несмотря на это, продолжаю творить для этих людей добро!
Сказал нам Спаситель: какою мерою мерите, такою и вам будут мерить (Мк.4:24; Лк.6:38). Об истинности этих святых слов ты свидетельствуешь своим личным опытом. С твоего согласия я излагаю его здесь на пользу многим.
Тебя обкрадывали приказчики, один за другим. Ты увольнял их и заменял новыми. Ты принимал на работу людей с лучшими рекомендациями, как честных и ответственных, но они оказывались мошенниками. Иногда ты приходил в бешенство, иногда в отчаяние. Ты бесконечно жаловался своим друзьям-торговцам, но никто не мог дать тебе совета и говорили обычно: «Что по делаешь, такой нынче народ!» Наконец Господь послал тебе настоящего советчика. В ваш город приехали русские монахи, чтобы просить пожертвования для своего монастыря. Однажды утром они вошли и в твою лавку. Долго ты разговаривал с ними, наконец посетовал на своих приказчиков. Во время твоего рассказа один старый монах пристально и молча смотрел тебе в лицо. Когда ты изложил свою жалобу, сказал старец: «Есть от этого спасение!»
– Где, в чем? – удивился ты.
– Оно в тебе самом, – ответил старец, – отныне хорошо смотри, какой мерой меришь ты своим покупателям. Давай сверх меры, всегда сверх меры! И перестанут тебя обкрадывать!
Гром среди ясного неба! Никто тебе раньше и не намекал на то, что тебя обкрадывают из-за того, что ты сам крадешь. Ты обвешивал покупателей, а приказчики обкрадывали тебя. Ты исполнил совет монаха: давал сторицей каждому – несколько лишних кусочков сахара или кофейных зерен, несколько грамм риса или других продуктов. Так, как когда-то поступали прежние лавочники. И с тех пор прекратились кражи в твоей лавке. У тебя служат те же приказчики, которые раньше воровали, все работают честно, и никто не ворует. Вся твоя торговля пошла в гору. Ты просто чувствуешь, что с тех пор, как старый монах открыл тебе глаза на истину, благословение Божие сошло на тебя. И сейчас ты, словно евангельский проповедник, наставляешь все купечество и уже не ищешь советов, а сам даешь их. Еще повесил ты у себя в лавке доску с надписью крупными буквами: Какою мерою мерите, такою и вам будут мерить.
Господь да благословит и укрепит тебя.
(Святитель Николай Сербский. Миссионерские письма. Письмо 137)
В одном арабском городе жил торговец Измаил. Когда бы он ни отпускал покупателям товар, он всегда обсчитывал их на несколько драхм. И состояние его весьма умножилось. Однако дети его были больны, и он тратил много денег на докторов и лекарства. И чем больше он тратил на лечение детей, тем больше он обманывал своих покупателей. Но чем больше он обманывал покупателей, тем сильнее болели его дети.
Однажды, когда Измаил сидел один в своей лавке, полный тревог о своих детях, ему показалось, что на миг раскрылись небеса. Он поднял глаза к небу, чтобы посмотреть, что там происходит. И видит: стоят ангелы у огромных весов, отмеряющих все блага, которыми Господь наделяет людей. И вот, подошла очередь семьи Измаила. Когда ангелы стали отмерять здоровье для его детей, они бросили на чашу весов здоровья меньше, чем было гирь на весах. Разгневался Измаил и хотел прикрикнуть на ангелов, но тут один из них обернулся к нему и говорит: «Мера правильна. Что же ты сердишься? Мы недодаем твоим детям ровно столько, сколько ты недодаешь своим покупателям. И так мы вершим правду Божию».
Измаил рванулся, как будто его мечом пронзили. И стал он горько каяться в своем тяжком грехе. С тех пор стал Измаил не только правильно взвешивать, но всегда добавлял лишку. А к детям его вернулось здоровье.
(Святитель Николай Сербский. Объяснение десяти заповедей. Заповедь 8-я)
Что сделал святой Аммон, как однажды братия пришли к нему в смущении и сказали ему: «Пойди и посмотри, отче, у такого-то брата в келлии женщина»? Какое милосердие показала, какую любовь имела святая оная душа! Поняв, что брат скрыл женщину под кадкою, он пошёл и сел на оную и велел им искать по всей келлии. Когда же они ничего не нашли, он сказал им: «Бог да простит вас».
И так он постыдил их, утвердил и оказал им великую пользу, научив их не легко верить обвинению на ближнего; и брата оного исправил, не только покрыв его по Боге, но и вразумив его, когда нашёл удобное к тому время. Ибо, выслав всех вон, он взял его за руку и сказал ему: «Подумай о душе своей, брат». Брат сей тотчас устыдился, пришёл в умиление, и тотчас подействовало на душу его человеколюбие и сострадание старца.
(Авва Дорофей, Поучение шестое)
Один брат в Скиту пал в грех. Братья собрались и послали за аввой Моисеем, но он не хотел идти. Пресвитер опять послал звать его таким образом:
– Иди, тебя ожидает собрание.
Авва Моисей встал и пошел. Взяв корзину с дырами и наполнив песком, он нес ее с собой. Братья, вышедшие к нему навстречу, спрашивают его:
– Что это такое, отец?
Старец отвечал им:
– Это грехи мои сыплются позади меня, но я не смотрю на них, а пришел теперь судить чужие грехи.
Братья, услышав это, ничего не стали говорить согрешившему брату, но простили его.
(Древний Патерик. Скитский Патерик)
В монастыре аввы Лота случилось искушение с некоторым братом. Брат, по причине этого искушения, был выслан из монастыря. Он пришел в гору аввы Антония, и пробыл тут несколько времени, по прошествии которого блаженный послал брата в монастырь его. Там брата не приняли, – выслали снова. Он, возвратясь к авве Антонию, сказал ему:
– Не захотели принять меня!
Авва опять послал его, поручив ему сказать отцам монастыря: «Корабль претерпел крушение и потерял груз свой; с большим трудом корабль этот достиг пристанища, а вы хотите потопить и то, что спаслось от потопления!»
Отцы, узнав, что авва Антоний прислал к ним брата, немедленно приняли его с радостью.
(Отечник. Древний Патерик)
Некоторый брат в общежитии своем был ложно обвинен в прелюбодеянии; он оставил общежитие, пришел в монастырь аввы Антония. За ним последовали братия общежития, желая утешить его и возвратить в общежитие; но придя, начали обличать его, говоря: «Ты сделал то и то». Брат утверждал, что он ничего этого не делал.
Когда они препирались, случилось тут быть авве Пафнутию. Он сказал спорящим следующую притчу:
– Видел я на берегу морском человека, увязшего в топь по колена; некоторые пришли, чтоб оказать ему помощь, и погрузили в топь по плечи.
Авва Антоний, выслушав притчу аввы Пафнутия, воскликнул:
– Вот муж, могущий исцелять и спасать души!
Братия пришли в умиление от сказанного старцами, начали просить прощения у брата, и взяли его обратно с собою в общежитие.
(Отечник)
Источник: Притчи православных старцев/ Составитель Е.В. Тростникова. — Издательство Борисова, 2012. — 232 с.
Два монаха переходили вброд бурную речку. К ним обратилась за помощью красивая молодая женщина с просьбой помочь перейти слишком глубокий для нее брод. Старый монах молча взял ее на плечи и перенес на другой берег.
Уже на подходе к монастырю молодой монах прервал молчание и спросил старца: «Писания запрещают монахам даже прикасаться к женщине, а ты не только прикасался, но и нес ее на своих плечах!»
Старец рассмеялся и ответил: «Я оставил ее возле реки, а ты все еще ее несешь».
Жил в некоем монастыре нерадивый монах: он часто опаздывал к службе, огорчал этим братьев и вынуждал гневаться игумена. Иноки роптали и даже просили настоятеля изгнать его.
И вот этот монах заболел, болезнь усиливалась, и он уже приближался к смерти. Огорчены были братья, что погибнет душа несчастного. Собрались они у одра его, чтобы облегчить предсмертные страдания своей молитвой, но что же видят они? Этот монах умирал смертью праведника. Лицо его выражало спокойствие и радость. Когда он немного очнулся, братия спросили:
— Какое утешение получил ты от Бога? С кем ты беседовал, как с близкими родными своими?
И умирающий, собрав последние силы, отвечал:
— Братья, вы знаете, что я жил недостойно, и вот я увидел, как демоны окружили мой одр, в руках их была хартия — лист, сверху донизу исписанный моими грехами. Они приблизились ко мне, Ангел же хранитель мой стоял вдалеке и плакал. И вдруг я услышал голос с неба: «Не судите, да не судимы будете! Этот монах не осудил никого, и Я прощаю его!» — и тотчас хартия в руках демонов загорелась, и они с воплями исчезли. Подошел ко мне Ангел и приветствовал меня, и я говорил с ним. Братья, — продолжал он, — после принятия монашества я не осудил ни одного человека! Братья, — сказал он еще, — вы осуждали меня и осуждали справедливо, а я, грешный, не судил никого.
Как-то один охотник, путешествуя по пустыне в поисках добычи, встретил группу монахов, трудившихся на сборе хвороста для обители. С ними был преподобный Антоний Великий. Он рассказывал братиям нечто веселое, и все смеялись.
Охотник подошел к монахам и спросил у него: «Как это ты, святой отец, рассказываешь что-то смешное братии, в то время как монахам, как известно, подобает бесстрастие?» Преподобный улыбнулся и ответил: «Вот у тебя есть лук. Натяни его», — и охотник натянул тетиву. «Сильнее», — сказал авва Антоний. Охотник натянул сильнее. «Еще сильнее!» — «Сильнее нельзя, тетива лопнет». — «Так и душа монаха. Если натягивать ее сверх меры, она может не выдержать напряжения и пасть. Веселя братию, я даю отдохновение их душам, а они собирают силы на свершение новых подвигов ради Господа». Объяснение понравилось охотнику, и он, поблагодарив святого, отправился продолжать свою охоту.
Митрополит Вениамин (Федченков) рассказывал, как его друг, священник, начал строить храм у себя на приходе. Дела ладились, стройка шла. Но вот беда — стал запаздывать батюшка к обеду. Матушка недовольна: то пища остыла, то переварилась и пережарилась. Да и время напрасно пропадает, и другие дела по дому есть… И огорченная хозяйка вместо прежней любви начинает уже сердиться на мужа. Узнав, что митрополит едет в Оптину, батюшка описал все свое затруднение и попросил его зайти непременно к старцу Анатолию спросить совета: как ему быть, кого предпочесть — храм или жену? Друг исполнил его просьбу, рассказал все старцу. Тот, выслушав, стал сокрушенно качать головой.
— Ах, какая беда, беда-то какая! — потом не колеблясь, заботливо начал говорить, чтобы батюшка в этом послушался матушки: — Иначе плохо будет, плохо! Конечно, — сказал отец Анатолий, — и храм строить — великое дело; но и мир семейный хранить — тоже святое Божие повеление. Муж должен, по апостолу Павлу, любить жену, как самого себя; и сравнил апостол жену с Церковью. Вот как высок брак! Нужно сочетать и храм, и семейный мир. Иначе Богу неугодно будет и строение храма. Пусть приходит вовремя к обеду. Всему есть свое время.
А потом, немного подумав, добавил:
— А тут добро-то добро: строить храм-то. Но к нему тайно примешивается и тщеславие: ему хочется поскорее кончить… людям понравиться… Так и отпишите… Владыка так и отписал. И дело поправилось.
Остановила как-то старца Амвросия Оптинского женщина, которая была нанята помещицей ухаживать за индюшками, но индюшки у нее почему-то умирали, и хозяйка уже хотела ее рассчитать. «Батюшка, — обратилась она к старцу со слезами, — сил моих нет; сама над ними не доедаю, пуще глаз берегу, а — колеют. Согнать меня барыня хочет. Пожалей меня, родимый».
Присутствующие стали над ней смеяться и упрекать, что с такой ерундой она докучает старцу. Но преподобный Амвросий не обратил внимания на эти насмешки и долго расспрашивал ее, чем она их кормит, как содержит. Наконец, дал ей подробный совет, как их содержать иначе, благословил ее и тепло попрощался. Потом повернулся к тем, кто смеялся над ней, и сказал, что в этих индюшках вся ее жизнь. А индюшки у этой женщины с той поры болеть перестали.
Источник: Фома.ру